Ольга Егер - Не буди ведьму [СИ]
- А кто у нас здесь? - заигрывала Карина, но ее словно слепленная мастером фигура не показалась принцу достойной внимания. Он по-прежнему не сводил глаз с серенькой мышки, никак не реагируя на искусительницу.
- Может быть, пройдемся? Здесь слишком душно! - Хладнокровно заявил красавец и протянул руку Дине.
Она ухватилась за возможность покинуть тесное прокуренное место, предчувствуя, что сейчас принц перенесет ее в сказку...
Глупая, наивная! Она не знала, какое продолжение последует после такого романтичного начала...
Темно. Знакомые бело-голубые стены подъезда. Режущая, раздирающая боль в шее... Меня крепко сжимают, потом резко, отшатнувшись, бросают на пол. Точнее, безвольной куклой падаю я...
На лице красавца ужас и удивление, ненависть. Капли крови стекают с искореженных от шока губ...
Мое сердце медленно, но четко отбивает ритм похоронного марша...
Холод...
Грубые слова на непонятном языке...
Звук удаляющихся шагов...
Хлопок закрывающейся двери...
Одиночество...
Так мой принц перенес меня в свое королевство ночных кошмаров. Словом, я попала в ад...
2. То, что случилось потом...
На рассвете выяснилось, что весь мир изменился. Кордоны рухнули под мягкими лучами проснувшегося солнца. Вселенная стала гораздо больше, чем казалось. Она ожила, дышала, сияла! Мы дышали с ней вместе, синхронно, полной грудью, не боясь сделать глубокий вдох.
Звуки стали другими. Шелест листвы придавал силу, подбадривал и утверждал: "Все будет хорошо!". От этого хотелось веселиться. Плясать. Причем босиком!
Жизнь ощущалась мной так ясно и четко, что вчерашнее растворилось в серых тонах будто тумана. Казалось, будто сегодня я излечилась от близорукости или дальнозоркости. Да! Я прекрасно видела окружающее!
Я простояла около часа у окна, неподвижно. Вслушиваясь в дыхание мира. Память любезно заблокировала боль прошлого. А благодаря пластырю и крему, я спрятала отпечатки неудачного свидания, оставшиеся на шее жутким опухшим овалом разорванной кожи.
- Я начну сначала! - слетело с губ той, которую называли Диной Вербной.
Но она, то есть я, изменилась. И я хотела стать ярче и лучше, такой, как Вселенная - яркой. В общем, первым делом, как любая другая женщина, я полезла в шкаф за тем, что сможет украсить облик. Мама, женщина терпеливая к причудам дочери, просунулась в дверь как раз в тот момент, когда моя комната стала больше напоминать свалку. Я переворачивала содержимое ящиков в поисках чего-нибудь приличного. Однако среди черно-белого шмотья не оказалось ничего подчеркивающего фигуру.
- Что такое? - мама переступила через две горки одежды и, присев на постель, отбросила в сторону нижнее белье (самое обычное, причем с глупыми и наивными мультяшками на широкой стороне).
- У меня что, вообще нет приличных вещей?
Разочарованию не было предела! Что ж это, я совсем зануда? Решено! Получаю зарплату, иду по магазинам за ультрасексуальными шмотками!
Мама откровенно ничего не поняла, но живость дочери плохого означать не могла - сие свидетельствовало, что чадо взялось за голову и вскоре всерьез займется собственной личной жизнью. "А там до внуков - рукой подать!" - наверняка, думала она, улыбаясь собственным мыслям, пока я прямо у нее под носом устраивала хаос в пределах собственной комнаты. Облачившись в обтягивающую блузу и легкие бриджи, я сделала себе приличный такой макияж (тени подчеркивающие заостренную форму глаз, яркая, красная помада) и стала вертеться перед зеркалом.
Рабочий день не принес радости, зато море злости и негативных эмоций всевозможного спектра - зашибись сколько! Причем не заладилось с утра пораньше. Эфир я проводила вместе со Светкой, которую до этого времени считала хорошей, улыбчивой девушкой. Но это милое создание на мою поправку общего сценария ответила откровенным хамством, демонстрируя, что она в своей студийной темной каморке Царь и Бог. Короче, вследствие коротких препирательств истеричная ведущая за минуту до окончания часа выключила микрофон и покинула рабочее место, отправившись жаловаться на меня одной из наших начальниц.
И вот сижу я себе спокойно, чай попиваю, расслабляюсь, запустив плей-лист. Раздается звонок по местному телефону. Судя по тому, как раздражающе он дилинькал, не сложно было догадаться, что мою скромную персону всуе помянул очень злым громким словом кто-то из начальства. Я подняла трубку. В этот момент в студии сидел мой хороший товарищ и редактор в одном лице, Вадик, - готовился к новостям. Он-то и стал свидетелем немой сцены противоборства гаденьких мыслей и хорошего воспитания.
- Да, - по привычке приветливо бросила я злобному начальнику на проводе.
- Вербная? Ты что творишь? - дальше из трубки прыснул поток грубых матов, и я оттянула аппарат от уха подальше, чтобы не испачкаться. - Охамела! ... твою... Ты мне эфир срываешь!
Не услышав ничего интересного в свой адрес, я поспешила прервать грязевые ванны, в которые меня опустила начальница. Пояснила, что моей вины в том, что некая тупенькая и истеричная особа вышла из эфира, нет. Положила трубку, представляя, как сейчас бледнеет, краснеет и синеет лицо толстоватой неуравновешенной женщины на втором этаже соседнего здания.
- Спорим, подавилась собственной слюной? - хихикнула я, подмигнув Вадьке.
- Ща примчится! - констатировал он. И мы вместе стали загибать пальцы, отсчитывая секунды до появления нашей чокнутой шефини. Мое маленькое пространство разъяренная горгона Медуза, а точнее одна из ее сестер (и самая уродливая), посетила во время выпуска новостей. Взбешенная до белого каления, брызжа слюной и матами, Жанна топала ногами и громко кричала, заглушая даже звук динамиков. Пришлось поднять уровень громкости - чтобы начальнице удобнее было общаться с самой собой (я ее писк на свой счет не воспринимала). Вадик читал в соседней студийке, таращась на происходящее. Мой пофигизм добил начальницу - она перешла на ультразвук.
- Жанна Сергеевна, голос сорвете! - не удостоив ее даже взглядом, произнесла я.
Начальница поперхнулась, пообещала отомстить и охрипла. Еще раз топнув пухлой ногой, от чего рядом со мной содрогнулась аппаратура, ненормальная ушла.
- Ураган "Жанна" прошел стороной?! - спросил Вадька, но я не могла ответить. Злые слезы подкатывались к глазам. Желание сломать что-нибудь все больше охватывало меня. Я сцепила зубы, считая в уме белых овечек. Мое нервное состояние выдавали трясущиеся руки. В пальцах кололо. В глазах, в общем-то, тоже.
